Три, четыре, пять, я иду искать - Страница 37

Что такое аммиак? Эн-аш-три. Нашатырный спирт нюхали? Вот это он и есть. Весь корабль провонял, как только я закрыл люки трюма и заполнил отсек воздухом.

Аммиак отлично растворяется в воде, и как теперь от него избавиться

— один аллах знает. Которого нет. У меня на борту три тысячи тонн смешанной с аммиаком воды. Я разбил отсеки корабля на зоны вакуумной опасности, хожу в легком скафандре, шлюзуюсь как в случае вакуум-тревоги.

И все равно, запах ВЕЗДЕ.

Последний кусок льда растаял, последний литр воды перекачан из бассейна в баки. Стравливаю воздух из трюма в космос, выжидаю час и заполняю трюм свежим. Осторожно открываю шлем. Воняет, но не смертельно.

Марико интересуется, откуда у меня такая мощная утечка воздуха.

Объясняю ситуацию.

— Прости, Крым, это моя ошибка. Не проверила чистоту льда.

— Забудь. Я сейчас отстегну стыковочный адаптер и возьмусь за переналадку двигателя. На всякий случай отойди подальше.

— Принято. Удачи тебе.

Вновь я в ходовой рубке в скафандре. Не из-за опасности, нет. Из-за запаха. Тестирую системы корабля. Цвета тестовых режимов на экране сменяются приятными зелеными. Только запас рабочего тела — в красной зоне.

Ничего, маневровым движкам хватит.

Даю маневровыми самый малый вперед, чтоб осадить воду в баках и трубопроводах. Оживает панель заполнения водяных баков. Для чистоты эксперимента стравливаю воздух из трубопроводов. Заполняю плавильную камеру главного ходового, включаю нагрев. Хочу получить перегретый пар.

Молекулы перегретого пара легче рвать на атомы. Надеюсь… Даю малый вперед. Ну да, получаю ОЧЕНЬ малый вперед. А на бОльшее я и не рассчитывал. Ускорение слабее, чем от маневровых. Но маневровые можно гасить.

Задаю мощность поля на двигателе как при ходе с ускорением в одно „g“ на нормальном рабочем теле. Кричать „ура“ не хочется. По ощущениям вешу меньше килограмма.

Пускаю программу автоподбора оптимального режима. А это кто в красную полез? Черт!!!

Гашу двигатель, гашу плавильную камеру и долго ругаюсь. Похоже, я запорол плавильную камеру. Вольфрамовые сплавы при комнатной температуре достаточно стойкие. Но в атмосфере водяного пара при температуре полторы тысячи градусов… Да еще аммиак!

Роюсь в мэнуалах, что же обозначает этот красный сигнал на пульте.

В выхлопе двигателя появился вольфрам. О потере герметичности плавильной камеры — ни слова. Может, все не так страшно?

Меняю легкий скафандр на более стойкий и лезу в двигатель. Похоже, ложная тревога. То есть, через сутки она стала бы не ложной, но я сразу погасил движок. Отделался легким испугом. Но от перегретого пара придется отказаться. Ограничимся обычным.

Возвращаюсь в рубку и продолжаю эксперименты. Господи, как все плохо! Мои движки — не те, что я в институте учил. Мои — новые, вылизанные до предела, заточенные под тяжелые металлы. Ни на чем другом работать не хотят. Короче, я получил два с половиной — три процента от номинальной тяги. И это — при фантастическом расходе воды.

Что такое два с половиной процента от полной тяги двадцать „g“? Это половина „g“ вместо двадцати, вот что это такое! Нырять на такой тяге в звезду — себе дороже! А если там вспышка, а если плотность фотосферы чуть выше… — это же нечем будет скомпенсировать. Это недолет будет в десятки единиц. Выпаду из джампа далеко за орбитой Плутона. Да и генераторы могут банально сгореть от перегрузки. Никто же не летает сутками на двадцати „g“.

С другой стороны — а никто и не обещал, что будет легко. Если заправлять баки у каждой звезды… Все лучше, чем торчать двадцать лет у черта на куличках.

Сообщаю результаты испытаний Марико.

— Я сейчас синтезирую хладагент для тебя. Есть время подумать, — отзывается она. — Кстати, здесь много замерзших газов. Тебе кислород не нужен?

Баки хладагента полны, а насчет двигателя — никаких идей. Ни у меня, ни у Марико. Теперь точно знаю, что у пришельцев есть эмоции. Марико злится.

— Марико, в чем дело? — спрашиваю я.

— Я допустила ошибку. Нужно было искать свинец для твоего двигателя.

Но разворачивать обогатительную фабрику долго. Я бы выбилась из графика.

Теперь я еще больше выбьюсь из графика. Потому что поведу тебя на буксире до первой звезды. Там ваши корабли бывают часто, ты быстро вернешься домой.

— Марико, я сумею дохромать отсюда. Следуй своим курсом.

— Нет. Для тебя это опасно. Пойдем в паре.

— Чем тебе грозит отставание от графика?

— Мне понизят рейтинг.

Выкладывать подробности Марико отказалась.

Кстати, запас кислорода я пополнил. Марико второй раз намекнула, что есть возможность, и при этом подмигнула. Просмотрел этот эпизод в записи раз десять. Ничего не понял, но в шоферских байках был эпизод с подмигиванием. А раз женщина просит… Да и запас карман не тянет. Тем более, Марико уже изготовила кислородные баки в наших стандартах. Мне осталось только выразить Марико глубокую искреннюю благодарность и пометить баллоны голубой краской.

„Незнакомка“ улетела за стыковочным адаптером, а я выпустил за борт кибера-полировщика. Очень странный маршрут выбрала Марико до первой звезды. По большой дуге. Самое смешное, что он ничуть не длиннее остальных маршрутов. Такие фокусы позволяет геометрия, если ваш путь — не прямая, а ломаная линия. Но ни одной знакомой звезды. Зато нет прыжков на семнадцать светолет. Самый дальний — на десять.

Возвращаясь с адаптером, Марико передала схему первого прыжка.

Ведем разгон парой на полутора „g“. Тягу обеспечивают двигатели „Незнакомки“ За два часа до джампа расходимся, и „Незнакомка“ уходит вперед. Если необходимо, передает мне цифирь для коррекции скорости. А я тем временем сбрасываю адаптер и свободно падаю. Если нужно, корректирую слегка скорость полем и главным ходовым. Слегка — это потому что сильно скорректировать не смогу.